Такие грозные события случались и ранее, но, зная наперед, когда следует ожидать появления в Небе признака недовольства его ходом дел на Земле, служба ритуалов предпринимала меры, призванные смягчить бедствие, показать смирение людей и их готовность к исправлению. Народ, вечно недовольный неустроенностью жизни и оттого склонный к беспорядкам, загодя оповещали о грядущем событии, что позволяло избежать излишних волнений черни, а главное – продемонстрировать подданным осведомленность правителя обо всем происходящем в Поднебесной и способность его в должный момент предотвратить несчастье. И тем сохранялась гармония во взаимоотношениях Неба и Земли, императора и всех людей царства.

И вдруг в первое утро последнего осеннего месяца, вскоре после появления солнца над горизонтом, случилось событие, совершенно невероятное для государства с упорядоченным течением дел: во время совершения обряда «начала дня и месяца» Чжун Кан вынужден был прервать возжигание благовоний из-за смятения в толпе приближенных и душераздирающих криков за стенами храма. В недоумении владыка поднялся с колен и выслушал подбежавшего сановника, который шепнул ему на ухо глухим от ужаса голосом, что край лика дневного светила почернел, а это верный признак начала «бесчинств в небесах» прожорливого дракона. Император, человек вообще уравновешенный, пришел в ярость. Большего позора и унижения Сына Неба не вообразить – его, всеведающего, застало врасплох знамение верховного божества; горластые глашатаи в должное время не оповестили подданных, и они теперь мечутся в страхе по улицам столицы, а огромные барабаны, призванные в таких случаях устрашать небесное чудовище, не дать ему проглотить Солнце и ввергнуть Поднебесную в состояние хаоса, молчат!

Чжун Кан, дрожа от негодования, пытался рассмотреть лица тех, кому он обязан «потерей лица» - демонстрацией на глазах подданных растерянности и беспомощности. Куда же пропали в этот критический для императора час придворные астрономы Си и Хэ, его «глаза», следящие за «жизнью Неба», за перемещениями божественных светил из одного «звездного дома» в другой? Как могло получиться, что эти знатоки небесных премудростей не предупредили его о возможности гибельной встречи в осеннем созвездии Фан, Тереме, дневного и ночного светил? Неужто правы были придворные проныры, которые давно нашептывали о пагубных пристрастиях «смотрителей Неба»? Чжун Кан, зная нравы своего двора, не слишком жаловал тех, кто службу ограничивал доносительством. И вот плата за доверие, за уважение к знаниям!

…Наступил час оглашения императорского вердикта. Ветер подхватывал и разносил по площади слова смертного приговора, составленного в канцелярии приказов в согласии с волей правителя: «В первый день, последнего месяца осени на пятый год правления владыки Чжун Кана Солнце и Луна неожиданно встретились среди звезд Фан. О предстоящем событии том никто не был оповещен – господа Си и Хэ попрали добродетель, беспричинно предались непомерному пьянству, запустили свои дела и, оказавшись ниже своего ранга, забыли свои обязанности, нарушили счет времени по светилам, исказили годовой счет времени Неба. Вопреки их вычислениям Солнце и Луна сошлись в созвездии Фан! Но никто не бил в барабан, люди сановные были охвачены смятением, народ же бежал. А господа Си и Хэ находились при своей должности: они ничего не слышали, они ничего не видели…» За такие служебные пренебрежения наказание могло быть только одно. И оно состоялось: Си и Хэ в назидание следующим поколениям служителей Неба приговаривались к обезглавливанию, каковое и было тут же совершено палачом.