Я почему спрашиваю? Одна девушка пишет как раз статьи характерные для 12 -ти домников. О приведениях, но про войну ВОВ.

В общем, о многом я тут подумать успел, пока лежу с переломанными ногами. Знаешь, может, так оно и лучше. Ну ее, Машу эту. Раз уж решила от меня уйти, пусть идет. Может, эта авария и знак мне, что надо про нее забыть и начать нормально жить.
Ну, в общем, это все лирика, вступление, так сказать. Просьба есть к тебе. Мне с лимитированным интернетом задачу эту не выполнить, а ужасно хочется, так что на тебя вся надежда.
А история такая…
Неделю назад привезли к нам в палату парня лет 25. Максимом зовут. Ну, у нас в палате собрался народ, в основном с травмами, лежат все долго, поэтому сразу же начинают знакомиться друг с другом, ну и расспрашивать, как кто сюда попал. Кто-то по дурости травму получил, кто-то по небрежению, кто-то в результате аварии (ты же понял, о ком я ). А этот парень по большей части молчал. Буркнул, что несчастный случай в лесу и от него отстали. Видели, что человек не хочет общаться. А лежал он с переломом руки и (только не падай) осколочными ранениями. Правда, это он рассказал только мне.
Дело было так. Моя койка стоит около окна, удачное место, особенно летом. Курить в палатах, конечно, запрещено, но все равно иногда курильщикам лень ползти в курилку, поэтому они курят в окошко.
Так получилось, что в палате мы остались вдвоем. Одного отвезли на операцию, а двух выписали накануне, так что в палате было непривычно тихо.
Он подошел к окну, растворил его и, достав из кармана сигарету, спросил:
- Не возражаешь? Курить охота, просто сил нет.
- Да нет, травись на здоровье, - усмехнулся я.
- Спасибо, - ответил он.
- Слушай, извини, если не в свое дело лезу, - начал я, - но чего тебя здесь держат с рукой-то? Я бы на твоем месте давно выписки потребовал.
Максим помолчал, затягиваясь сигаретным дымом, а потом ответил:
- Да нет, не только рука. Я тут никому не говорил, но у меня еще осколочные ранения. Да и не рвусь я домой, подлечиться надо.
- Что? – от удивления я резко дернулся, потревожив одну ногу.
- Звучит странно, да?
- А как же ты так? Где? – я от удивления глаза выпучил.
- В лесу… Я… понимаешь, я черный копатель. Вернее, - сглотнул он, - я был черным копателем.
- Кем? Это кто такие? – я, честно признаться, про этих копателей что-то читал, но это было так давно, что уже забылось.
- Копатели – это люди, которые ищут всякие военные вещи, оружие и прочий хабар на местах сражений. А потом или коллекционерам сплавляют, или себе берут или толкают заинтересованным лицам. Мне пару раз удавалось оружие найти и кресты немецкие. И пряжку их с орлом. Ну и по мелочи. Больше кости попадались, чем хабар.
- Ну а на фига это надо кому-то? – уже не особо церемонясь, спросил я.
- Коллекционеры глотку друг другу перегрызть могут за особо ценные вещи. Да и копатели иногда любят козырять находками друг перед другом.
- А почему черные?
- Потому что мы нигде не регистрируемся. Просто приходим на место и ищем. Если не найдем, идем дальше. Если найдем, то находки либо себе оставляем, либо, что чаще, продаем. Черным копателям по барабану на останки и установление судьбы погибших. Им все равно, главное, чтоб хабар был. А кто и чье – это неважно. А нормальные люди – это поисковики. Они перезахоранивают тех, кого найдут. Им важно это, а не оружие или трофеи. Я был таким, черным… - он помолчал. - Я один работал всегда. И не боялся, хочешь верь, хочешь нет. Некоторые говорят, мол, страшно и все такое. А мне не было страшно. И голосов я никаких никогда не слышал. И духи погибших ко мне сроду не являлись. И вот две недели назад и вляпался.
- Расскажи, - попросил я.
- Ну, - подумав, сказал Максим, - почему бы нет. – Только сразу предупреждаю, я трезвый был и глюков у меня сроду не бывает. Так что не думай, что мне все привиделось.
Дружище, дальше я от первого лица буду писать, как мне Максим рассказал, так что имей в виду, когда читать будешь, чтобы не запутаться.
«В общем, копал я на том месте не первый день. Я читал, что на этом месте окопы были, сначала немецкие, а потом наши немцев выбили с позиции и окопы эти заняли. Я примерно район поисков определил и начал работу. Тут логика простая: если военные действия были, железо по-любому осталось, значит, минаком надо пройтись, прежде чем лопатой шуровать. Вот я и прошелся с миноискателем. Пару раз был звук, такой, нормальный. Я и решил там копать.
В общем, думал, что оружие найду, а вместо этого окоп раскопал. Я думал, что просто в ямину попал, а когда железо попадаться стало, понял, что не простое место.
- И ты его отрыл? Сколько ж времени у тебя ушло? – любопытство разбирало меня все сильнее. Вроде нехорошее дело человек делал, а все равно мне было не противно, а интересно, как дальше дело было.
- Несколько дней я копал, это точно. А потом… потом на дне окопа нашел останки. Ну то есть просто как погибли солдаты, так и лежали. Никто их не закапывал, видно было. Наверное, они тут как погибли, так и забыли про них, а может, некому было закопать. Может, они последние в этом окопе живые были.
- И что?
- Я так думаю, что во время артналета или бомбежки в окоп угодил снаряд, ну а при таком раскладе шансов выжить, наверное, немного. Я не знаю, - помолчав, продолжил Максим рассказ, - как определить по костям возраст, но мне почему-то почудилось, что они были молодыми. Их трое было, это точно. Я….в общем, я три черепа там видел. Даже обрывки формы сохранились на костях. И один точно был офицером.
- Ну а это-то ты как определил? – недоверчиво спросил я.
- Я пошарил вокруг костей, нашел ТТ-шник, а еще компас и часы. Представляешь? Часы.
- И что тут такого? – не понял я.
- Вот и видно, что ты не в теме. Да часы в то время редкостью были, не у каждого. Это потом, когда наши на Запад пошли Европу освобождать, трофеями часы брали. Бывало, по нескольку часов хватали. Но у нас ничего такого не было. И у рядового часов точно быть не могло. Только у командира. В общем, взял я те часы. Они разбитые были, помню, я еще подумал, может, часовщику потом показать, вдруг их починить можно. Тогда коллекционеры с руками оторвут. В общем, я сейчас понимаю, нехорошо это было, но… в общем, я их со скелета снял. Ну, то есть практически снял, – поправился рассказчик. - Они рядом валялись.
Тут я ничего не смог сказать. Просто не знал, что говорить. Банальщину вроде «ну, это нехорошо, как ты мог» говорить не хотелось. А Максим тем временем продолжал рассказывать.
- Вечером на костре супчик сварил, а потом спать завалился. Утром решил еще копать, хотелось оружие найти. А ночью проснулся от того, что кто-то рядом с палаткой ходит. Вот веришь, нет, стало не по себе. Я крикнул, мол, кто тут, а ответа не было. А шаги не утихают. Причем как-то вокруг палатки звук. То есть не то, чтобы приближаются, а как будто перед палаткой кто-то ходит. Я фонарь включил, щуп в руку взял и полог откинул. А вокруг нет никого. Я и фонарем светил, и костер разжег и до утра возле него сидел, ни души. На рассвете у костра задремал. Проснулся, солнце уже высоко, вокруг никого. И самое главное, я все вокруг облазил шагов на пятьдесят, но следов не нашел никаких. Земля ведь не асфальт, на земле обязательно или трава примнется или след отпечатается. Ну что делать? Либо домой ехать, либо продолжать. А я такой, что не могу на полпути все бросить. Решил остаться, но в душе холодок такой неприятный. Мало ли кто мог рядом бродить. В общем, позавтракал наскоро и пошел к знакомому месту. Полез в окоп, зацепился ногой за корень и об землю грохнулся.
- А дальше? – заинтересованно спросил я. Уж больно люблю я всякие истории таинственные, а тут еще и криминалом, судя по всему, попахивает.
- А дальше очухался, смотрю, передо мной трое стоят. Двое с винтовками, один с ТТ. То есть офицер и двое рядовых. Офицер в фуражке, бойцы в пилотках. Один повыше, другой пониже. Все молодые, может, моего возраста, может, младше даже.
Я не поверил, честно скажу, подумал, может, у меня галлюцинация на фоне недосыпа началась. Но после того как офицер рявкнул «Встать!» и я почувствовал тычок прикладом в бок, мысли о галлюцинациях испарились как прошлогодний снег.
Стою как дурак, не знаю, что делать. Блин, как там в книжках про такое писали? Представлялись посланцами из будущего и рассказывали полный расклад по войне? Меняли историю, спасали армию от разгрома. Ага, щас. Я кроме даты взятия Берлина и даты начала войны ничего не помнил. А за такие «особо ценные сведения» они меня сразу к стенке поставят, чтоб под ногами не путался.
- Что молчишь, боец? – неласково произнес старший. – Доложись, кто такой, откуда.
Я молчал. Говорить было нечего.
- Дезертир, значит, - определил офицер.
- Нет, товарищ, эээ…лейтенант, - ляпнул я наугад, вспомнив одно из офицерских званий, - я не дезертир, я…э… из соседней части.
- Какой соседней части? – заорал тот. – Вокруг болота, лес и никого кроме нас.
И тут мне реально стало страшно. Вдруг и впрямь вот здесь же и расстреляют, аккурат под соседней березой. Оружие у них есть, терять им, судя по всему нечего. Что изменит труп одного непонятного парня в камуфляже, который явно не советский солдат, но вполне вероятно немецкий шпион? А жить, оказывается, так хочется. Особенно, когда тебе 25, и ты непонятно как вляпываешься в историю, где тебе и быть не положено по всем раскладам.
- Я не дезертир, - начал я врать, на ходу пытаясь вспомнить все, что когда-то читал или слышал про войну. Вспоминать, правда, особо было нечего. Перед тем, как копать, я прочитал только, что на месте, куда я так внезапно провалился в историю, шли сильные бои за овладение какой-то мелкой, с моей точки зрения, деревней. Окопы несколько раз переходили из рук в руки. А после войны от этой деревни ничего не осталось. Большего же я не помнил. Ну, дату начала и окончания войны помнил, но я понятия не имею, какой сейчас год. – Мы расположились неподалеку. Самолеты налетели. – Я помолчал, словно на самом деле что-то такое пережил. – А потом я кое-как из окопа вылез, гляжу, а никого рядом нет. То есть, живых нет. Командира убило, ребят в окопе завалило. Я…Орудие в хлам, вот и пошел к своим пробираться, - закончил я наспех состряпанную историю.
Не знаю, чем бы закончилась эта история, но тут один из бойцов, глянул налево, изменился в лице и заорал: «Товарищ младший лейтенант, немцы!»
Офицер мгновенно крикнул: «Бойцы, к бою!». Посмотрев на меня, приказал: «Бери винтовку. Патроны экономь, бей наверняка. После с тобой разберемся, кто и откуда».
Вот вляпался. Винтовку в руках первый раз держу. Я в жизни оружия в руках-то не держал, только на компе в игрушки рубился.
И тут смотрю, реально на нас прут немцы. Два танка и пехота. И что я с винтовкой против них смогу сделать? Блин. Блин. БЛИН. Какого… эти три контуженных тут делают? Что они, смогут танк винтовкой остановить? И тут я увидел, что один из солдат пристраивает на плече какую-то штуку, похожую на здоровенное длинное ружье и ждет команды. А танки идут и идут. Пехота замыкает. И как дурак сижу с винтовкой и понимаю, что надо что-то делать, но как-то нечем. Мысленно уже попрощался со своим будущим, как вдруг по команде «Огонь» жахнул выстрел и… и танк круто развернулся на месте и встал.
Обалдеть. Они танк сумели поджечь. Второй боец тем временем начал стрелять по пехоте. Я решил, эх, была не была, вскинул винтовку на плечо, как в кино видел, прицелился в ближайшего ко мне немца, ну, или мне показалось, что прицелился, и выстрелил. Отдачей в плечо шарахнуло так, что я подумал, что сломал ключицу. И вдруг я увидел, что тот немец, в которого я целился, покачнулся и упал. Значит, я попал. Черт возьми, попал. Кажется, я заорал вслух, потому что услышал крик командира:
- Молодец, боец! Держать оборону.
Количество немцев на поле уменьшалось. Потом они и вовсе залегли, а после начали отходить. Один танк подцепил второй на буксир и поволок туда, откуда они явились. А я… а я начал понимать, что только что убил нескольких человек. Ну, одного-то точно. Я стрелял на войне, на которой меня не было и быть не могло. Я убивал тех, кто стрелял в моих предков и чувствовал радость от того, что попадаю, я не воспринимал их как людей. А после боя стало не по себе. Ведь первый раз в жизни я взял в руки оружие и убил. Вроде и во врага стрелял, значит, все правильно. Но… но ведь меня тут нет. Или есть?
Случилось что-то для меня невероятное. На моих глазах трое парней остановили немецкие танки и обстреляли пехоту. И не отошли. Какие же герои были наши деды и прадеды!
И только теперь я начал понимать, почему они там стояли в прямом смысле насмерть. Потому что защищали не что-то гипотетическое, а свою землю, свой дом, своих родных. И еще я теперь точно знал, что им очень хотелось жить, но они не боялись отдать свою жизнь за то, чтобы жизни их родных ничто не угрожало. Чтобы немец не пришел в их дом.
Бой закончился, а я не мог прийти в себя. Подошел командир, вытирая лицо от пота.
- Молодец, боец, видел я, как ты в немцев стрелял. Отбились пока. До вечера бы продержаться.
- Товарищ младший лейтенант, - раздалось сбоку. – Рядовой Михин ранен.
- Черт, - растерянно произнес командир. – У кого есть инд.пакет?
Мы подошли к раненому. Им оказался тот боец, что пониже ростом. Он прижимал руки к животу, и я увидел, что сквозь пальцы на землю падают капли крови.
Если раньше мне было страшно, то теперь стало жутко. Тут даже не медику ясно, что если нет врача, то при ране в живот парень умрет через несколько часов, просто истечет кровью.
Я похлопал себя по карманам, в одном из них нашел платок. Другой боец вытащил из вещмешка белую рубаху и оторвал от нее кусок, а затем начал бинтовать рану, но… но что тут можно сделать, когда нет ни бинта ни ваты ни врача?
В кино показывали, что в боях санитар вытаскивал раненых с поля боя, но.. какой тут санитар. Кроме нас на этом пятачке никого. И вряд ли рядом есть госпиталь. А память, которая до этого молчала, вдруг услужливо подкинула информацию о том, что антибиотиков во время войны не было, и многие погибали не от ран, а от того, что организм не мог справиться последствиями ранения.
- Пить, - прошептал раненый.
- Сейчас, Миш, сейчас, - второй боец начал снимать с пояса фляжку с водой.
- Нет, - вмешался я. – Нельзя пить при ранениях в живот.
- Да, верно, - растерянно пробормотал боец и прицепил фляжку обратно, стараясь не смотреть в глаза умирающему. - Сейчас немцы в атаку пойдут, а у нас патронов мало, - ни к кому не обращаясь, сказал он.
- Сколько есть, - сказал командир. – У нас приказ, держаться до вечера, потом скрытно отходить. Приказа отступать не поступало, так что будем держаться.
Я старался не смотреть на раненого, но волей-неволей бросал на него взгляд, и хотелось кричать от беспомощности. Тут, рядом, умирает парень, а я, напичканный знаниями про компьютерные технологии и прочее, нужное всем в двадцать первом веке, оказался бессилен. Импровизированная повязка пропиталась кровью. Раненый вначале кричал, потом тихо стонал, а сейчас и вовсе потерял сознание.
Немцы повторной атаки не предпринимали, чему я был, конечно, рад, но ожидание выматывало. Часа через полтора нас осталось трое.
- Документы заберите, - приказал командир, - потом в штаб сдадим.
Второй боец потоптался на месте, а потом сказал:
- Товарищ младший лейтенант, не могу я. Я мертвяков боюсь.
- Тогда ты, - командир кивнул на меня. – В бою хорошо себя проявил, не струсил. Вижу, что не шпион. Представься, боец.
- Рядовой Котов, - сказал я и приложил ладонь к кепке, стараясь делать так, как показывали в кино.
- Молодец, рядовой Котов. Слушай приказ: документы и личные вещи у погибшего забрать и сдать мне. Ясно? Выполнять.
Что делать? Пошел. Расстегнул карманы гимнастерки, достал оттуда медальон (первый раз видел вживую, вот уж не думал, что в таком ракурсе придется увидеть), сложенное вчетверо письмо и конверт с обратным адресом. Из конверта выпала фотография. Я нагнулся, подобрал. На снимке было пятеро человек: мужчина и женщина сидели на стульях, а рядом с ними стояли трое сыновей. В самом старшем на вид я без труда опознал умершего.
- Родителям надо написать, - сказал командир, забирая у меня документы и медальон. – Ладно, выстоим, напишу потом. Так, бойцы, - произнес он. – Наша задача продержаться до вечера. Первую атаку мы отбили, но нет гарантии, что немцы не предпримут вторую, третью и пятую. Поэтому расслабляться нельзя. Оружие у нас есть, патронов мало. Будем экономить.
- Товарищ младший лейтенант, - неожиданно для себя самого произнес я, - разрешите обратиться?
- Обращайтесь.
- Немцы своих оставили. Разрешите их обыскать и оружие собрать?
- Мародерством собрался заняться? – вспылил тот. – Да тебя за такое…
- Не мародерством, - твердо сказал я. – Это враги. Наша задача продержаться. Оружия у нас почти нет. Почему бы не воспользоваться их оружием?
Командир немного подумал, потом кивнул.
- Хорошо. Времени тебя даю двадцать минут. Пулей туда и назад.
- Есть, - я вылез из окопа и, вначале пригибаясь, а затем чуть ли не в полный рост побежал к ближайшему лежащему врагу.
Мысль у меня была простая. Без оружия нечего и думать победить или сдержать немцев. А вот если набрать трофейного, попробовать отбиться можно. Что бы там ни говорили патриоты, немецкий автомат гораздо лучше советской винтовки. Я подобрал два автомата, преодолевая брезгливость, обшарил карманы убитых врагов. На обратном пути прихватил за лямку вещмешок одного из поверженных врагов.
Итогом моей вылазки стали автоматы с запасом патронов, несколько немецких гранат, а в вещмешке нашлись консервы, плитка шоколада и бритва в футляре.
Какие-нибудь сутки назад, ковыряясь в окопе как черный копатель, я за такие сокровища многое бы отдал. А сейчас, сидя на дне окопа с незнакомыми мне людьми, с которыми мы вместе приняли бой, я понимал, что величайшая ценность – дожить до вечера и отойти к своим.
Командир порылся в своем вещмешке и достал оттуда банку тушенки и нож. Мы по очереди ели из нее, передавая друг другу банку. И я почувствовал вдруг, что эти люди мне стали как-то роднее. Хотя я точно знал, что они погибнут. Но.. но вдруг моя идея с оружием сработает?
Командир мельком посмотрел на часы и произнес:
- Странно.
- Что странно, товарищ младший лейтенант? – спросил второй боец, имени которого я до сих пор не узнал.
- Немцев нет. Не лезут, в атаку не идут. Странно.
- Ну, это ж хорошо? – неуверенно спросил я.
- Плохо это, - раздраженно отозвался младлей. – Когда противник прет, ты хоть примерно видишь, как защищаться, а вот когда он затих, надо думать, почему он так себя ведет. Война – это ведь не просто кто кого перестреляет. Это кто кого передумает.
- Ну Вы прямо как старшина Васков, - отозвался я. Уж что-то, а книгу Васильева в школьные годы я зачитал до дыр, поэтому чуть ли не наизусть знал каждую реплику любимого героя.
- Какой старшина? – недоуменно спросил командир.
- А.. это у меня в той части старшина был, - быстро нашел я ответ, сообразив, что в этом времени любимую книгу, наверное, еще и не написали даже.
Вдруг я услышал какое-то непонятное баханье, и буквально через несколько минут невдалеке от нашего окопа разорвался снаряд.
- Что это? – изумленно спросил я.
- Артобстрел, - помрачнел командир. – В укрытие, быстро.
Мы прыгнули в окоп. Ну, а куда еще?
Потом раздался еще один взрыв, и облачко пыли взметнулось чуть сзади нашего убежища.
- В «вилку» берут, фрицы проклятые, - проговорил командир. – Все теперь. Третий снаряд наш.
И тут я, не помня себя, выскочил из окопа и рванул вперед.
- Стой, боец, - заорал командир, - куда?
Я бежал, а в голове стучало только одно: «В одну воронку дважды снаряд не попадает. В одну воронку дважды не попадает». Мне тогда и не приходило в голову, что я оставил их там на верную гибель. Фактически предал, спасая свою жизнь и забыв про то, что их жизни, может, даже ценнее моей»…
Такая история…
Максим помолчал, а я увидел, что руки у него дрожат.
- А потом? – тихо спросил я.
- Я не добежал. Снаряд рванул почти рядом с окопом, я упал на землю, но прикрыться было нечем, поэтому меня посекло осколками и довольно сильно приложило взрывной волной.
Когда я очнулся, болело все тело, я был в крови. А когда побрел назад, на место окопа, увидел на дне останки. Все, как было, когда я раскопал. И тогда я понял, что вновь в своем времени. Вот только раны у меня настоящие.
Кое – как перевязался подручными средствами, покидал наскоро вещи в рюкзак и к дороге побрел. Как машину ловил и просил до города довезти – отдельная история. Повезло, один добрый человек попался, не побоялся взять всего в крови. До больницы довез. И вот я здесь. Такая история… - закончил Максим рассказ.
Я молчал. Сказать было нечего. Это все слишком невероятно, чтобы быть правдой, но… Но у него и впрямь осколочные ранения. И я сам слышал, как хирург говорил, что раны начали гноиться от той дряни, которая в рану попала.
Поэтому, дружище, помоги.

Артём
он чудится вроде из палаты №6

Сейчас смещается что-то..точно))

Артём
и он чудится вроде из палаты №6 вещает.

Это можно и не глядя в синастрии определить))))

если кому лень читать, то кратко так - человек занимался раскопками убитых во время ВОВ, потом он засыпает и во сне ему снится настоящая война, танки едут, наступают и т.д. Его ранило. Он просыпается - фу, слава Б-гу сон. Осматривается и видит, что его действительно ранило. (есть фильмы, если кто не знает подобные)
------------------

гороскоп автора произведения с пустым 12 -ти домом, даже рядом с границами нет. А сами мысли именно как 12 -ти домные. Меркурий в Водолее. Или то, что нас большое расстояние разделяет более 2 500 км, сетка домов смещается? Фактически когда общаешься с человеком в реале он перед нами стоит или сидит. Это понятно. Гороскоп локальный. А на расстоянии как? Общение тоже по сути, просто на расстоянии, а сетка домов смещается, усредняется?

Артём, Братан) Скорейшего выздоровления тебе и тому парню.
Потрясающий рассказ, бро!!!

Не каждый прочитает, не каждый поймёт.

Артём, Братан, Бог на каждого смотрит и как бы это не было прискорбно и странно... Но каждый получит по заслугам.

Век живи, век учись.

Артур Оганян
Артём, Братан) Скорейшего выздоровления тебе и тому парню.
Потрясающий рассказ, бро!!!

Не каждый прочитает, не каждый поймёт.

Артём, Братан, Бог на каждого смотрит и как бы это не было прискорбно и странно... Но каждый получит по заслугам.

Век живи, век учись.

в этом весь и прикол, что рассказ психологический. читаешь и веришь. но на самом деле этого нет и не было никогда.