Самайн - древний праздник (31октября).

Самайн
- Главный кельтский праздник (Праздник
перехода к зиме), который открывал один из
четырех сезонов, отмечался в ночь на 1
Ноября, дабы задобрить и умиротворить
темные силы неизвестного. 

В ирландской
эпической традиции это день великих
деяний. Вот что говорится в старинной
уладской (Улад - самая большая область в
древнейшей Ирландии) саге про Самайн:
"Раз в год собирались все улады вместе в
праздник Самайн, и длилось это собрание
три дня перед Самайном, сам день Самайна и
три дня после него. И пока длился праздник
этот, что справлялся раз в году на равнине
Муртемне, не бывало там ничего иного, как
игра да гулянье, блеск да красота, пиры да
угощенье. Потому-то и славилось
празднование Самайна во всей Ирландии." 

Самайн -
момент открытого столкновения внешнего и
потустороннего мира. В этот день
разверзались холмы и из них выходили сиды*
c целью сватовства или добычи чудесных
предметов. Мудростью, ростом и красотой
они, естественно, превосходили простых
смертных. В человеческую же жизнь они
предпочитали по возможности не
вмешиваться. Сиды обладали даром
прорицания и некоторые сиды обладали
долголетием. Они также владели тремя
магическими дарами - Фед Фиадой (видимо
магическая дымка, делающая их невидимыми),
пиром Гоибниу (те кто принимал участие
в этом пире был избавлен от старости и
смерти) и чудесными свиньями Мананнана,
вновь являющимися целыми и невредимыми
наутро после пира. 

  

1 Ноября также конец выпасного
сезона (кельты перво-наперво были
отменными скотоводами). В этот день все
земные дела откладывались для отпугивания
нечисти, на холмах жгли костры вокруг
которых танцевали и пели, а по улицам
ходили ряженные. В начале начал, Самайн был
несомненно пастушеским праздником, дающий
содействие силам прироста и плодородия,
задабривающий смерть и держащий в
безопасном положении силы зла, угождающий
богам (и позже определенному святому,
который заменил их) жертвами, и как четкое
разграничение между радостями сбора
урожая и трудностями приближающейся зимы. 

В средние века на Самайн
пекли особые хлебцы из овсяной муки,
покрытые заварным кремом. Хлебцы эти были
разнообразной формы - треугольные,
квадратные круглые с отверстием по
середине, причем предпочтение отдавалось
последней форме. При выпечке старались их
не поломать, так как тогда это считалось
дурным знаком. В этот день пастухи
выходили в поле и разламывая пополам
хлебцы кидали их через плечо, что
считалось лучшей оградой скота от волков,
орлов и лисиц.  

Samhain, -
а позже "Hallowe'en", судя по самым ранним
кельтским записям был самым важным и
зловещим праздником Кельтского года.
Изначально он праздновался в ночь на 1
Ноября и далее весь следующий день. Тогда
верили что весь мир кишит богами и духами
язычников-кельтов и потусторонний мир
становится видимым и доступным
человеческому роду. Обитатели
сверхестественного мира могли свободно
смешиваться с толпой, обладая
особенностями связанными с опасностью для
человеческого существования.   

Изначально
Друидический праздник, Самайн
сопровождался, как указывают Ирландские
рукописи, многими примирительными
соглашениями и остался самым популярным
календарным праздником, праздновавшимся,
сохранив многие ритуалы,  еще в этом
столетии.  

В этот день обычно
предсказывали будущее по середине ореха,
по капустным кочерыжкам, капали яичный
белок в воду и так далее, но иногда
человеческое стремление к знанию будущего
получало неожиданные и возможно
нежеланные ответы на заданные вопросы.
Главное было соблюдать осторожность.
Потусторонний мир мог показаться в
непривычном и устрашающем человеческий
взор виде, или же кто-нибудь из того мира,
мог сыграть злую шутку с одним из
искателей ответов, заставив его поверить в
то, что ему пригрезилось, как в то, что
произошло с ним на самом деле.  

Один из методов
предсказания будущего было размещение
шести тарелок с различным содержанием на
полу. Девушки завязывали друг другу глаза
и указывали место где была уложена тарелка,
и каждая указанная тарелка говорила о
уделе, предназначеном девушке. Также в
этот день  молодые люди с закрытыми
глазами определяли фигуру и размер своих
супругов вытаскивая кочаны капусты и
предсказывали будущее швыряя орехи в
пламя. Можно было еще гадать по камням,
разместив их в костровище. 

Во многих районах
каждый дом имел свой собственный костер,
зажигаемый только в Самайн - "samhnag"
и обычно один из домов был местом собрания
всех жителей.  

В ранней кельтской
традиции, Самайн близко
ассоциировался с похоронными холмами, где
как полагали существуют входы в
потусторонний мир, и в этом смысле,
празднование Хэлловина в Фортингэйле, в
начале Долины Льва в Пертшире особенно
интересно. 

Сам праздник там
состоял отчасти в необычной манере
проведения, будучи по существу праздником
общинной природы, отдельно от чего-либо
еще, и это продолжалось и в этом столетии.
Другой необычной чертой в этом районе
Высокогорья, где сохранилось так много
архаичных (устаревших) традиций, была дата,
в которую праздник обычно имел большую
силу - 11 ноября. Необычная дата Самайна
здесь, была приурочена к дате Фортингэйл
Фейл (Фортингальской Ярмарки) и между
двумя этими собраниями было много общих
ассоциаций. В других местах, церемония
проходила в традиционную дату, и
активность в праздновании менялась из
региона в регион. 

Samhnag (костер) делался
общими усилиями и также насыпался холм,
известный под названием Carn nam Marbh (Холм
Смерти). Местная традиция заключалась в
том, что холм (фактически - курган
Бронзового Века) собирался из тел жертв
перенесших ужасные мучения (чуму),
погребенных старой женщиной с повозкой,
запряженной белой лошадью. Его венчал
камень известный под названием Clach a'Phlaigh (Чумной
камень). Несмотря на то, что люди живущие
поблизости знали о Фортингэйльской
церемонии, только местное население
участвовало в ней.  

В других местечках
обычно зажигают индивидуальные кострища и
этим обычно занимаются дети. Каждый житель
участвует в приготовлениях которые
начинаются за месяц до события. Молодежь
использовалась для приготовления
хвороста (утесника обыкновенного (раст.)),
которого только здесь большое изобилие.
Это происходило в ночь за день до
праздника. Для увеличения размеров костра
использовались лесные стружки и смоляные (дегтевых)
бочки. Старейшина 

фактически выстраивал костер
на вершине Холма Смерти.  

В финале, когда
костер зажигался и все брались за руки, как
только он воспламенялся, и танцевали
вокруг холма по часовой и против часовой
стрелки. Как только огонь начинал тускнеть,
юноши брали из костра горящие охапки
хвороста и бегали по всему полю с ними, а
после подбрасывали их в воздух и танцевали
вокруг них, когда они падали на землю.  

Когда затухал
последний уголек, мальчики соревновались
в прыжках вокруг остатков огня. Когда все
заканчивалось, молодые люди возвращались
домой и занимались предсказаниями, а люди
постарше шли в Фортингэйлл Хотел, где
танцевали с большим весельем. Костер был
абсолютным центром внимания до тех пор
пока эта традиция жила. Последний
самайнский костер был зажжен на холме в 1924.  

После заката, во
многих регионах, любой из молодежи, кто мог
нести горящий торф или головешки костра
Samhnag, выбегал и бегал от костра к границе
своих хозяйств и обратно с этими горящими
головнями в порядке защиты семейных
шествий от фэйриез* и всех
злобных сил. После того все дома были
очищены силой священного огня, все жители
местечка могли собраться вместе и
разделить вместе празднование этой
традиции. Орехи и яблоки стали регулярной
пищей праздника.  

Когда праздник
подходил к концу, новый огонь, зажженный от
священного общинного огня переносился в
каждый дом, и это происходило  потому,
что подобно Бельтановским огням, огонь
Самайна был сделан из огня защищающего от
беды, огня зажженный трением двух кусков
дерева.  

На Гебридах мальчики
наряжались как ряженные и ходили из дома в
дом; много убытков приносилось ими в эту
дикую ночь - ворота снимались с петель,
тележки переворачивались и т.д. 

 

Этот древний праздник почти
окончательно сошел на нет не только потому,
что молодежь перестала интересоваться им,
и не потому, что люди перестали помнить о
нем, но потому что было остановлено
хранителем, который утверждал, что это
великое действо на холме заменилось
только игрой и потеряло свой глубинный
смысл.